КАК ЛЕЧАТ?
Многие считают, что наркомания лечится лекарственными средствами. Некоторые дельцы даже паратизируют на этом мнении, предлагая якобы чудодейственные препараты за баснословные деньги.
Действительно, употребление наркотиков имеет сильное отрицательное влияние на здоровье, как и любая серьезная болезнь. И с медицинской точки зрения наркоманию рассматривают именно как заболевание. Но я уже писал, что это не просто болезнь, не просто пристрастие к какому-то химическому веществу – это духовная деградация личности. Поэтому меры исключительно медицинского характера не могут вернуть человека к нормальной жизни. Медицинская помощь необходима, но она применяется только в первой фазе лечения. Затем наступает черед воспитательных методов. Полный курс лечения от наркомании проходит обычно в четыре этапа:
Первый этап – нейтрализация яда в организме (детоксикация). Цель лечебных мероприятий – избавить организм от отравления наркотическими веществами или проявлений абстинентного синдрома (проще говоря, «ломки»). Кроме того, во время первого этапа лечения проводятся меры по восстановлению физических сил больного (особенно для лиц, изнуренных и ослабленных длительным употреблением наркотиков).
Второй этап – устранение последствий отравления. Это, прежде всего, все нарушения функций внутренних органов (печени, почек, легких и др.), патологические изменения нервной системы и иные расстройства.
Третий этап – преодоление привычки. Цель – вызвать у больного отрицательное отношение к наркотическому пристрастию, сориентировать его интересы на занятиях, полезных для него самого и окружающих. Осуществить это с помощью медикаментов, разумеется, невозможно, поэтому роль врача уменьшается, а роль психолога, психотерапевта и педагога возрастает.
Четвертый этап – социальная реабилитация наркомана. Цель этих мероприятий – возврат человека к нормальной общественной жизни.
Хочу отметить, что фаза нейтрализации яда и избавление больного от «ломки» – самый короткий и простой этап в процессе лечения наркомании. После этого начинается длительный, очень сложный период избавления наркомана от пагубного пристрастия. Все эти этапы образуют единое целое и их нельзя отделять один от другого, иначе лечение будет неэффективным.
КАК ДОЛГО ДЛИТСЯ ЛЕЧЕНИЕ?
Мне приходилось сталкиваться с различными мнениями специалистов на этот счет. Одни считают, что пребывание в специализированном учреждении должно быть длительным (1-2 года), чтобы больной не только изменил свое отношения к наркотикам, но и освободился от психической зависимости. Другие – что лечение в больнице не должно длиться долго (всего несколько недель), и целью его могут быть лишь детоксикация организма, общее восстановление физических сил, выработка у наркомана критического взгляда на свои проблемы и стимулирование желания избавиться от порочного пристрастия.
В настоящее время большинство врачей придерживаются второго мнения, ведь даже двухлетнее пребывание наркомана в больнице не гарантирует его избавления от психической зависимости. Нет гарантии того, что, покинув больницу, пациент не обратится к наркотикам вновь. Кроме того, длительное пребывание в учреждении закрытого типа может вызвать так называемую госпитальную болезнь.
Главное, по мнению сторонников этой точки зрения, после выхода из больницы помочь наркоману адаптироваться в обществе. И здесь особое внимание и заботу должны проявить родители, педагоги и учителя.
КАК ВЕСТИ СЕБЯ С РЕБЕНКОМ ПОСЛЕ ЛЕЧЕНИЯ?
Еще раз хочу заострить ваше внимание на том, что даже самое хорошее лечение в самом хорошем специализированном учреждении для наркоманов не дает уверенности в полном избавлении человека от зависимости. Врачи, психологи и педагоги, участвовавшие в процессе реабилитации, сделали для этого все возможное, но если родители поведут себя неправильно или постараются побыстрее выкинуть из головы эти проблемы, все усилия могут пойти насмарку.
Что же необходимо делать, чтобы пагубная привязанность отступила навсегда? Во-первых, родители бывшего наркомана должны поддерживать постоянную связь с лечащим врачом, наркологом, психологом. Они могут дать подробную информацию о способах и методах вашего дальнейшего поведения.
Избегайте при разговорах с ребенком вопросов о его наркотической зависимости, даже если это вас сильно гнетет. Если вы будете постоянно возвращаться к этому, выражать свое недоверие к ребенку, контролировать его и пытаться застать врасплох, то вызовете этим только негативные эмоции.
Родителям следует все внимание сосредоточить на помощи подростку в решении терзающих его забот и огорчений, иначе он может не выдержать как бы удвоенного психического напряжения и снова вернется к наркотикам.
МОЖНО ЛИ ИЗЛЕЧИТЬ ОТ НАРКОМАНИИ НАВСЕГДА?
Конечно, можно. Недаром же существуют различные реабилитационные центры для наркоманов и другие лечебные учреждения, занимающиеся этими проблемами. Безусловно, это задача очень сложная. Безусловно, лечение далеко не всегда бывает успешным. Безусловно, лучше заранее предпринять профилактические меры, чем решать проблемы, когда они уже есть. Но если уж так случилось, если ваш ребенок стал наркоманом, не падайте духом, не отмахивайтесь от проблем и не теряйте веру в него. Если вы будете твердыми, если попытаетесь понять своего ребенка и помочь ему – вам удастся преодолеть болезнь.
Я говорю это не ради «красного словца». Я лично знаком с молодыми людьми, которые благодаря своему желанию и поддержке близких смогли перешагнуть эту черту и вернуться к нормальной жизни. В одном из районов Башкортостана успешно работает реабилитационный центр для наркоманов, созданный нашей общественной организацией «Город без наркотиков». Уже восемь человек, прошедших курс лечения в этом центре, оставили наркотики в прошлом: один сейчас работает в Уфимской епархии, один сам открыл реабилитационный центр, один занялся бизнесом… Все они работают, все вернулись в семьи. Одним словом, победить беду можно.
Чтобы не быть голословным, я хочу предоставить слово самим наркоманам, бывшим и настоящим, и их родителям, чтобы они поделились своими историями жизни. Возможно, кого-то они предостерегут, а кому-то – подарят надежду.
«ЗАЧЕМ Я ВСЕ ЭТО НАЧИНАЛ?»
(Исповедь наркомана)
«Сам я – из Черниковки. Рос в полной семье, но чем больше взрослел, тем все больше понимал свое одиночество. Отец пил, так что разговаривать ему со мной о школьных делах, а тем более «по душам», было некогда. Мама, работавшая на нефтеперерабатывающем заводе, вся была в трудах и заботах – старалась меня одеть да накормить, так что и ей со мной разговаривать было некогда. Сестра была на 12 лет старше меня – особо водиться со мной не хотела, да и рано вышла замуж, уехала из Уфы в Мелеуз. Так я и рос.
На экскурсии ездил только тогда, когда возили нас всем классом. Библиотеки у нас дома не было – родители мои люди простые, толк в книгах не знали. Да и меня к чтению не приобщали. Не посещал я никакие кружки. И в школе учителя меня не любили, хотя до 5-го класса я учился неплохо. А потом все пошло наперекосяк: учителя все чаще читали мне нотации, так что уроки мне учить совсем расхотелось, да и в школу ходить тоже. И дома – все тот же беспросвет. Я стал все больше ожесточаться, хамить, сначала учителям, а затем и близким мне людям, в том числе и маме.
И когда в нашем дворе на Кольцевой появился, освободившись из заключения, Н., мы, 12-16-летние пацаны, были от него без ума – он знал всякую всячину и мог о чем хочешь рассказать. Мы все чаще стали встречаться в нашем подвале, организуя общий стол со спиртным и съестным, которые мы, не имеющие денег, таскали из дома. Воровали у родителей и деньги. Сначала, когда я приходил домой навеселе, родители не замечали, но бесконечно такое длиться не могло – родители стали меня «воспитывать», не исключая и рукоприкладства, а я в ответ – еще больше дерзить.
А в школе вообще дела пошли худо. Кое-как окончил девятый класс и пошел в одно из уфимских ПТУ. Окончив его, работу не нашел, оказался в безработных. Так и до сих пор не работаю. Сейчас мне уже 20-й год.
Так я все дальше и дальше уходил от дома. Ту нашу компанию чуть ли не всю пересажали за воровство. Меня спасло лишь то, что когда они попадались с поличным, меня с ними не было: я или болел, или был по некоторым причинам отстранен от этих дел, хотя я тоже был под следствием. Однако связь с той жизнью не нарушилась, появились новые друзья, новые компании. И я все больше катился вниз. Сначала баловались «травкой», нюхали толуол и ему подобное, воровали в тимашевских садах-огородах маковые головки, а затем перешли к более сильным наркотикам. В первый раз я «укололся» почти 4 года назад.
Конечно, однажды, почти в самом начале, мама, случайно обнаружив шприцы, была в шоке. Отец стал меня бить, а я – защищаться. Дрались мы всерьез, до синяков и разбитых носов. А лучше бы он меня тогда не бил, а поговорил бы со мной по-мужски, ведь тогда я особо еще не знал, чем чреваты наркотики. Как раз в это время от нашей компании благодаря именно отцовским увещеваниям оторвались трое ребят. Один из них сейчас женился, а двое учатся в нефтяном университете. С «наркотой» они завязали.
После этого я ушел из дома, жил с подобными мне наркоманами где придется. Конечно же, родители меня искали. И нашли. Просили вернуться домой. Я вернулся, решив завязать, даже согласился уехать к родственникам в Абдуллино на 2 месяца. Возвратившись оттуда, я на третий день случайно встретил в магазине одного своего дружка, вновь принялся за старое.
За наркотики надо было платить, а платить было нечем. Долги мои росли с бешеной скоростью. Хотел было уже повеситься, но моя мама отдала мне все деньги, которые собрала, и я вновь пообещал забыть наркотики.
Но расстаться с наркотиками я так и не смог. Они требовали денег, больших денег. А их у меня не было. Я стал потихоньку таскать вещи из дома. Сначала по мелочам, а затем уже и посолиднее: мамино обручальное кольцо, золотые сережки, сервизы, колеса от машины… Но когда за долги я отнес телевизор, это стало последней каплей, переполнившей чашу родительского терпения. И после скандала я вновь ушел из дома.
Однажды, когда родителей не было дома, поехал домой, но открыть дверь квартиры мне не удалось: замки поменяли… И вот уже 9 месяцев я дома не живу. Хотя порой, когда темно, я подхожу к своему дому, смотрю на окна, иногда даже вижу силуэты родителей. Сердце больно ноет, хочется зайти домой, вновь стать маленьким. Хотя знаю, маленьким уже не стать, да и домой не зайти. Зачем я им такой? Мама через знакомых ребят просила передать мне, что денег у нее нет, чтобы оплачивать мои бесконечные долги. И что я могу вернуться домой только в одном случае – если брошу наркотики. Но я понимаю, что уже вряд ли смогу вернуться к нормальной жизни, хотя очень бы хотелось. По-видимому, я слабак, коли не могу избавиться от этой страшной привычки, а то, что она и впрямь страшная, – убедился воочию. Трое моих ровесников уже умерли от передозировки, другие — за воровство или грабежи отбывают наказания. И зачем я только все это начинал…»
Альберт
«НАДЕЮСЬ, ЧТО ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО»
(Исповедь бывшего наркомана)
«Мне всегда казалось, что смогу соскочить. Вот как только захочу, так и завяжу с этим. Потому что я сильный, потому что в моей жизни всегда было что-то еще кроме наркоты – учеба, любимая девушка, друзья, компьютер, моя дворовая футбольная команда. Самым страшным оказался тот день, когда я осознал, что это навсегда – другой жизни не будет, и мне ничего кроме очередной дозы уже не нужно…
А началось все донельзя банально. Однажды на чьем-то дне рождения впервые покурил марихуану. Появилась необычайная легкость – все вокруг казалось простым и веселым. Понравилось. Через пару дней повторил, потом еще, еще. На более тяжелые наркотики переходить не думал, но предательская мысль: «А что будет, если…» крепко сидела в голове. Поэтому когда однажды мне предложили за компанию принять дозу, то не отказался. И с этого момента жизнь моя круто переменилась…
Первые дни, как я стал колоться, была эйфория: начинаешь по-другому все воспринимать, по-другому слушать музыку, писать стихи, рисовать интересные картины, двигаться, разговаривать, одеваться, от всего получаешь удовольствие, кайф. Я даже жалел тех, кто никогда не испытывал и не испытает ничего подобного. Я не боялся: все эти жуткие истории про опустившихся наркоманов представлялись бредом, ведь я сильный – мне не грозит. Поэтому доза сменяла дозу.
Сколько длился этот период, сказать не могу, сам не заметил, как удовольствия от всего этого постепенно притупились и блаженство сменилось необходимостью.
Проблемы посыпались одновременно со всех сторон. Прогулянный семестр в институте вылился в исключение; родители отказали в материальной помощи; девушка, уставшая от моего постоянного «навеселе» и непрекращающегося вранья, ушла. Футбол бросил сам. Остались друзья и компьютер. Первых я постоянно кидал, не возвращая взятые (естественно, ради покупки героина) в долг деньги, комп же продал, когда в долг давать перестали… Думал, хуже уже быть не может, но ошибался.
Вскоре не хватало чем уколоться, невозможно было держать одну дозу, так как она всё время повышается, начинается ломка, при которой способен на всё что угодно. Ежедневная порция увеличивалась. Пришло время, когда кололся, чтобы есть, пить, ходить, жить! Нет уже проблемы где достать дозу («друзей», готовых тащить из меня бабки за героин, было достаточно), а – где на нее взять денег. Начал таскать из дома, меняя за дозу неважно даже что – телевизор или телефон. Когда окружающие поняли, кто же я на самом деле, мне было уже все равно, лишь бы ширнуться.
Родители пытались за меня бороться, два раза устраивали в Юматовский реабилитационный центр. Сбегал. Ни слезы и мольбы мамы, ни угрозы отца на меня уже не действовали. В больнице в результате оказался отец – инфаркт. Мама постарела лет на десять.
Из дома ушел. Жил у друзей-наркоманов. Квартира была похожа на притон: грязь, мебели почти нет, вокруг всегда народ тусуется – кто под кайфом, кто в ломке. Родителей практически не видел, иногда заходил, но выбирал момент, когда дома никого не было. Брал деньги. Каждый день проходил по одному и тому же сценарию: поиск денег и дозы. А после того как кольнулся, тут же появлялась мысль: где достать денег на следующую.
Я сильно изменился внешне: вместо тела – скелет, вместо лица – череп с натянутой на него кожей. Стал живым зомби. Да еще вдобавок постоянные депрессии, бессонница, агрессия, галлюцинации, навязчивые идеи и мания преследования. Я себя похоронил окончательно, поставил на себе крест. К тому времени успел сменить четыре места работы. Нигде подолгу не задерживался. Никто и ничто меня уже не интересовало, да и я, казалось, не нужен никому. И опять был не прав…
Вернулась та, которую я любил, которая любила меня. Вернулась и погибла вместе со мной. А начиналось все так хорошо. Я переехал к ней, мы вместе на протяжении многих дней боролись с моим страшным недугом. Ради нее я начал лечиться, корчился в ужасных муках по ночам, кусая в кровь губы. Кричал, орал на весь мир, ругал ее страшно, но шел вперед.
До сих пор мороз бегает по коже, когда вспоминаю, как тяжело было. Дикая физическая боль. Я не спал, не ел, с постели встать не мог. Потом была наркологическая клиника. Оттуда вышел уже совсем другой человек. Следующие полгода были истинным счастьем. У меня была своя собственная семья, мы мечтали о ребенке. Устроился на хорошую перспективную работу. Казалось, жизнь наладилась навсегда…
Умер отец. Тот инфаркт здорово подкосил его здоровье. Сейчас все как в тумане – похороны, церковь, поминки, мать – совсем старушка. И срыв. Не смог справиться с мыслью, что я виновник всего произошедшего. Сорвался. И ладно бы в одиночку, так еще ее, любимую свою, захватил с собой. Счастливая семья превратилась в семью наркоманов.
Вместе с этим закончилась и наша любовь. Вокруг мрак и грязь. Нам было не до выяснения отношений, не до любви и тепла. Нас мучил тот же жестокий вопрос: где взять допинг…
За всем этим даже не заметили, как живот подруги начал расти. Ребенок, о котором мы мечтали, должен был появиться на свет. Я испытывал испуг вперемешку с радостью: у меня будет свой собственный сын, но вдруг он окажется дебилом, уродом? В какой-то мере это привело нас в чувство, мы дали друг другу слово завязать раз и навсегда.
Получалось плохо, но тем не менее были явные улучшения, которых, правда, оказалось мало. Выкидыш. Как ни странно, но очередное горе не толкнуло нас в сторону совсем уж беспробудного наркоманства, а мобилизовало, сплотило. Я понял: если не остановиться сейчас, потом уже не сможем никогда. Начали лечиться…
После смерти сына прошел год, уже четыре месяца как я не употребляю наркотики. Помирился с мамой. Жена (мы расписались месяц назад), имея небольшой стаж «подсидки», быстрее меня приходит в норму. Опять стала красавицей, такой же, как раньше.
Не знаю, что с нами будет, надеюсь, что все будет хорошо, и мы излечимся. Ведь мы снова стали мечтать о сыне…»
Сергей
«НЕ ПРЯЧЬТЕ ПОД КРЫЛО ГОЛОВУ»
(Исповедь матери бывшего наркомана)
«…Сын учился в десятом классе, когда я нашла у него в столе какую-то засушенную травку в пузыречке. Я никогда раньше не видела марихуанны, не знала, как она выглядит. На мой вопрос, что это, сын сказал: «Да так, ерунда». И я даже не спросила у него, зачем ему эта «ерунда» нужна – просто бросила пузырек в ящик стола и постаралась побыстрее забыть о нем.
Второй раз дочка показала мне лекарство «кетамин» – оно валялось у сына на полке. Я встревожилась. Первым делом обратилась в аптеку, и когда узнала, что кетамин применяется для наркоза, успокоилась. Но у сына все-таки спросила: «Зачем тебе кетамин?» Он небрежно бросил: «Это не мне. Я должен был его передать и забыл».
Потом, оглядываясь назад, я долго изводила себя мучительными вопросами: «Почему я так легко принимала на веру его слова? Почему я была так слепа?» Но потом я поняла: я боялась правды. Мне слишком страшно было представить себе, что мой сын – наркоман.
Однажды, выйдя из дома, я обнаружила, что забыла кошелек. Вернулась и … увидела сына невменяемым. Он только что укололся. С чем можно сравнить мои ощущения в тот момент? На меня обрушился смерч! Когда я немного пришла в себя, первая мысль: «Скрыть! Скрыть ото всех! От соседей, от родителей одноклассников, от учителей – чтобы сына не выгнали из школы. От мужа тоже – скрыть! Мы уже давно живем как чужие. Он все равно не поможет, устранится. Он только всю вину свалит на меня!»
Я начала практически тыкаться вслепую. Я боялась выдать себя и сына неосторожным вопросом. Когда в моем присутствии начинали говорить о наркотиках, я вся цепенела. В каждом слове мне слышался намек на то, что всем и все уже известно, что на меня за моей спиной показывают пальцем. Я перестала доверять не только подругам и сослуживцам, но и самым близким мне людям – матери, сестрам.
Я повела сына к заезжему «кудеснику-экстрасенсу». Я отдала кучу денег за пять «целительных» сеансов. В конце «курса лечения» сын украл мои золотые серьги и продал их, чтобы купить себе наркотики.
С экстрасенсами было покончено. Я потащила его в наркологическую больницу. Может, нам не повезло, но врач разговаривал так пренебрежительно, что мы оба вышли из больницы растерянные и опустошенные. До вечера я проплакала. Я чувствовала полное бессилие перед бедой, свою полную неспособность справиться с ней.
В тот вечер я рассказала обо всем мужу. Сначала он отказывался верить. Потом зашелся в ярости. Его ярость увлекла за собой и меня. И вот мы, двое взрослых людей, мать и отец, буквально изничтожали нашего ребенка. Мы кричали ему, что он – дерьмо, что нам противно дышать с ним одним воздухом, что он – причина всех наших бед и страданий, что его задушить надо было еще во младенчестве. Или не рожать вовсе – сделать аборт.
Накричавшись, мы разошлись по своим углам и… стали жить дальше, ничего не предпринимая. Это было как сумасшествие какое! Ведь не могли же мы, в самом деле, думать, что такая беда «сама собой рассосется». Мы как будто впали в паралич. И вышли из него в тот день, когда сын в состоянии наркотического опьянения попал в милицию. Это стало известно в школе.
Тайное стало явным. Мне уже нечего было бояться. Но прошло еще много времени, прежде чем я поняла: страшная болезнь сына продвигалась, разрушая его, потому что сначала я, как страус, прятала голову под крыло, а потом просто бездействовала, находя сомнительное «утешение» в том, что он, сын, «сам виноват». А бездействовала я от гордыни, берегла «репутацию семьи». Но стоит ли любая репутация, любые суды-пересуды жизни ребенка! Да и репутация-то была липовая, показная.
Я пробивалась к лучшей, как мне казалось, жизни, из многодетной семьи, из маленького провинциального городка. Лучше всех окончила школу. В институте получила «красный» диплом. «Удачнее» всех вышла замуж. На зависть подругам детства и всем моим сестрам я «выбилась в люди». И так всеми этими «завоеваниями» дорожила, что когда поняла, что муж мне изменяет и давно живет своей, отдельной от меня жизнью, вне интересов нашей семьи, то запретила и ему, и себе даже думать о разводе. Но жизнь-то в семье была невыносима!
Как-то сын спросил: «А почему вы с отцом не разговариваете никогда и ни о чем?» Я взорвалась: «Мало ли что между родителями бывает! Какое тебе до этого дело?!» Он говорит: «Тяжело слушать ваше молчание». Я: «А ты не слушай! Заткни уши и садись за учебники». ОН: А оно не через уши, оно изнутри достает, ваше молчание». Я треснула его по затылку: «Умник нашелся! Философ! Ты бы так на уроках умничал!»
Тогда я не сочла нужным хоть что-то объяснить своему ребенку. Как я теперь понимаю, он сам стал искать пути освобождения от этой боли. Сначала начал курить. Несколько раз заявлялся домой пьяным. Я кричала на него до истерики. На какое-то время он притих. Потом начал жаловаться мне, что ему почему-то все время хочется пить и что по ночам он не спит, потому что у него болят коленки – это, как я потом поняла, были симптомы наркомании. А я отмахивалась от этих разговоров.
Дорогую цену я заплатила за то, чтобы все это увидеть в самой себе и понять. Я поняла, наконец, что в семье, где нет любви и уважения между родителями, где все силы расходуются на то, чтобы поразить воображение знакомых и родственников внешней стороной жизни, не могут вырасти здоровые и нормальные дети. Они будут искать недостающее им тепло или хотя бы расслабление где-то на стороне. Хорошо, если их пронесет мимо алкоголя и наркотиков. Моего сына не пронесло…
Мне повезло в одном: я пошла в семейную группу, где собирались такие же, как и я, отчаявшиеся родственники алкоголиков и наркоманов. Там я смогла вначале открыто высказать наболевшее, не беспокоясь, что от меня презрительно отвернутся или осудят. А потом, с помощью тех, кто уже успешно прошел этой дорогой, сориентироваться во времени и пространстве, выбрать для себя направление действий – и методы, и подходы. Свою гордыню мне пришлось отбросить. Я с большим трудом, но научилась сострадать сыну. И он это почувствовал.
Постепенно он начал мне улыбаться. Я перестала быть Цербером, кусающим его за каждую промашку, и у него исчезло затравленное выражение лица, взгляд исподлобья, паясничание, которым он дразнил меня раньше.
Я стала доверять сыну все больше и больше. Я предоставила ему свободу выбора, перестав понукать и командовать. Он и это понял, у него появилась ответственность за свою жизнь, за себя. Однажды он сам пошел к врачу. Сам устроился на работу. Это было только робкое начало нашей новой жизни. Еще не раз, и не два – были и срывы, и ощущение безысходности, и злобы. Но мы выбрали верное направление и шли по нему.
Я хорошо усвоила, что лекарства от наркомании не существует. Нельзя пойти в аптеку, проглотить таблетку – и ты здоров. Освобождение от нее дается медленно и трудно, но дается – с помощью врачей, психологов и, конечно, в первую очередь, с помощью родных и близких. И лечат не их деньги, а их душевное тепло и понимание.
Сейчас моему сыну уже двадцать пять лет. Он закончил школу, учится в институте на вечернем. Он сам нашел интересную работу и вполне преуспевает в ней. Ему хочется поскорее забыть то болото, которое чуть не засосало его, но я не хочу забывать.
Все случившееся заставило меня переосмыслить всю мою жизнь, все принципы, на которые я раньше опиралась, и научиться жить совсем по-новому, выдвигая на первое место не деньги, не славу, не престиж, а душевное тепло, участие, понимание, способность принимать и любить себя и окружающих людей такими, какие они есть.
Нас очень много – матерей наркоманов, мечущихся по жизни в полном отчаянии, тыкающихся в слепую в поисках «чудодейственного» средства, которое враз снимет с нас все наши беды и печали. Эта зараза расползлась по всей стране. И не думайте, как я когда-то думала: «Уж с моими-то детьми этого не случится! С кем угодно, только не с ними!» Не прячьте под крыло голову…»
Т. Семенова