Проша
Ожидание затянулось, мы успели посетить Льва Игоревича с семьей, когда наконец-то пришло долгожданное сообщение от Ивана. Как обычно, в книге со сказками, возник плотный листок. Андрей прочел и протянул мне:
«Встречаемся на Болотной площади, сегодня в ввечеру, в шесть. И.»
— Катюш, ты только оденься потеплее, сегодня подморозило, — обеспокоенно произнес он.
— А ты лекарства с собой возьми, — наставительно ответила я. Он кивнул.
Ровно в шесть мы были на площади. К вечеру действительно похолодало. Снег прекратился и установилась звенящая морозная гладь, хотя бы без ветра, и то хорошо. Гребень и булавку с платком я завернула в ту самую ткань, и еще упаковала в пакет, для верности. Андрей смотрел на меня тревожными глазами. Эх, не помешал бы сейчас ему этот платок-то, враз бы успокоился, подумала я не вовремя.
— Тебе не холодно? – спросил он.
— Андрюш, я как капуста одета. Мне весьма комфортно, не беспокойся. Ты вот сам-то как?
— Да, нормально. Ты меня тоже, знаешь ли, заставила одеться как на Северный полюс, — усмехнулся он и, похоже, немного расслабился.
— Катюша, Андрей, доброго здравия вам! – поприветствовала Василиса. Лицо её было напряженным, но полным надежды.
— Здравствуй, Василис, — ответили мы нестройно.
— Привет, ребята! – появился и Иван. Василиса посмотрела на него внимательно. – Всё в порядке они нас ждут.
— Где, хоть, просветите? – спросила я.
— Так, в том же ресторане, где вы в прошлый раз были, — спокойно сказал Иван.
— О, как. Нежить, значит, американские сэндвичи предпочитает? – удивился Андрей.
— Так они хоть и нежить, изобразить пирушку любят. Пыль в глаза друг другу, да и другим, попускать, тьфу, — Ивана перекосило.
— Ванюша, поспокойнее надобно. Постороже надо быть, – проговорила Василиса.
— Да, да, — нехотя выговорил Иван, но глубоко вздохнул и посмотрел на нас уже с присущей ему улыбкой.
Мы направились в тот самый ресторан. Выбрали столик и расположились за ним. Через пару секунд рядом повеяло каким-то мерзким запахом и холодом, я даже шубу обратно натянула на плечи. Рядом со столом стояли три нежно-холодных девицы и еще одна, ну, просто жуть. Девицы скользнули за стол, словно проплыли, а кикимора уселась скраешку. Странное ощущение было у меня от этих русалок. Вроде бы и красивые, но настолько жесткая и просто леденящая их красота была, вдобавок сквозь каждую черточку сквозило необыкновенное высокомерие, постоянно менявшее их черты. Кикимора же, была бледненькая, скорее даже зеленая, если бы не свет в ресторане.
— Так что же предложить можешь, — надменно пропела одна из русалок.
— Предложить есть что, Мава, — ответила Василиса распевчато. – Нам знать надобно согласны ли вы?
— Иван нам поведал о дарах волшебных, так ли это? – спросила другая русалка и уставилась на меня холодными бледно-зелеными глазами.
— Так, — ответила я коротко.
— Покажи же, — приказала она, буравя меня взглядом и плавно перетекла через стол, почти к моему носу. Андрей рядом дернулся, но я сжала его руку.
— Э-э, матушка! – встрял Иван, — покажи ей! Ты слово еще не дала, Ундинушка.
Та, в ответ зашипела и села обратно на диван.
— Мава, Ундина, Никса! У вас нет причин не верить мне, не так ли? Что те дары существуют, вам ведомо. В доверие могу изображение показать.
— То не надобно, — снова холодный надменный голос.
— Так что ж? Свершим сей обмен? – Василиса склонила голову набок.
— Зачем хочешь разрушить связь сию? – уставилась на меня Ундина.
— Прохор мой друг, — ответила я.
Вся четверка дружно зафыркала и зашипела.
— Дружба?! – скривившись, спросила Мава, — она горячая, нехорошо.
— Это вот как жа? – вопросила вдруг кикимора, обращаясь к Василисе, — это ж ентим рыбохвостым, ты гостинцы устраиваешь? А мне-то что с того?
— Шимора, с тобой я отдельно поговорю, мы же в прошлый раз не решили полюбовно, не так ли?
Она зашикала и вдвинулась в спинку дивана, позыркивая оттуда злыми глазками на Василису.
— Ну? Так как девушки? – бодро обратился Иван к русалкам. – Меняемся?
— А может, вы нам хворобого отдадите? – прошелестела третья русалка, Никса. – Он хоть и страдалец, да больно хорош.
Андрей пристально и зло посмотрел на русалку, сдвинув брови.
Она извивалась, словно в воде плыла и зазывно окидывала взглядом Андрея. Произнесла опять надменно и медленно:
— Елисеевы корни. Хорош собою. А зачем с жизнью расстаться хотел? Было такое, было. Коли решился бы тогда, может сей момент моим был? Иди ко мне, раскрасавец, — поманила полупрозрачным пальцем.
В глазах Андрея стало темным-темно. Он скривил губы, но ничего не ответил. Меня же в этот момент пригвоздило, как это расстаться?
— О том уговору не было, — твердо произнесла Василиса, потом наклонила голову и словно читая какое заклинание произнесла, — Никса, из холодного омута переместиться в пламень желаешь?
Русалка замерла, глаза зажглись холодным огнем:
— Такова ли ее любовь? – воскликнула она зло и высокомерно.
— Так проверь, — пожала плечами Василиса. Посмотрела на меня открытым спокойным взглядом.
Никса перетекла через стол, впиявясь в меня холодными водянистыми глазами, протянула полупрозрачную руку к моему лицу. Только она дотронулась, тут же ее отбросило назад, словно кто током шибанул. Она с ужасом смотрела на меня. Я же, надо сказать, ничего не почувствовала даже.
— Хочешь его проверь, — спокойно предложила Василиса, указав глазами на Андрея.
Она только злобно зашипела.
— Уговор первый разрываем, — надменно проговорила Ундина, — обмен состоится.
Она стукнула по столу рукой. На нем остался мокрый мерцающий отпечаток. К нему же присоединились еще две руки. Кикимора поежилась, пошебуршилась и приложила свою, оставив зеленый мшистый отпечаток.
Василиса кивнула головой, посмотрела на Ивана. Они сложили ладони друг друга, посмотрели в глаза и одновременно хлопнули ладонями рядом с другими отпечатками. Над столом заискрило, замерцало прозрачным, зеленым и красным и обрушилось обратно. Василиса посмотрела на меня. Я достала из сумки пакет и протянула ей.
Как только русалки и кикимора увидели подарки – обомлели.
— Он существует и вправду, — воскликнула Мава.
— Плат и булавка, — изумленно, но всё так же высокомерно проговорила Ундина, — думала, что утеряно навеки.
— Уговор! – грозно произнесла Василиса.
— Ах! Да! – надменно спохватилась Ундина и обратилась ко мне, — зови, что сидишь?
Я, замялась, потом вспомнив Прошкины назидания, громко произнесла:
— Прохор, появись!
Прошка застыл в немом изумлении около меня. Я положила ему руку на голову. Всё ж невысокий он, как ребенок.
— Так идите, что стоять?! – надвинулась на меня Никса, прожигая бледным холодным взглядом.
Я бросила взгляд на Василису, она покивала головой и слегка оттолкнула от себя Ивана. Он встал, подошел к нам и вывел на улицу.